«Сколько ни живи, никак не избавишься от изумления перед этой самой жизнью. Я не вкладываю в слово «изумление» непременно положительный смысл, наоборот, с годами он становится все более отрицательным. Получается, все, перед чем ты в юности благоговел: искусство, любовь, преданность дружбе…ну, и так далее — по программе внеклассного чтения и опытов первой влюбленности, — все это как бы чертеж, предварительный набросок, по которому твердая рука безжалостной жизни начинает делать пометки и писать на полях скептические, а порой и издевательские примечания. И в конце концов, этот чертеж, этот испакощенный листок та же самая рука сминает и выбрасывает в мусорную корзину. Или растапливает им огонек в чужой печке. В сущности, это — правило, за редким исключением… Но почему тогда бьется и по-прежнему замирает сердце, стоит повеять весне — неважно какой, сорок пятой или семьдесят второй? Почему так дороги чьи-то шаги, уже не очень и твердые? Почему самой большой мечтой человечества является сказка о новой жизни? О новой, несмотря ни на что, совсем новой жизни? Неужели все мы — безнадежные романтики? Дина Рубина.»
