|
|
|
Литература русского зарубежья
|
«В данной книге раскрываются тонкие грани Востока. Показаны светлые и темные стороны таинственного царства. В ходе повествования автор призывает каждого найти и постичь свое счастье, а не жить в будничном «потоке». «Дорога к настоящему счастью полна преградами. Но игра стоит свеч. Потому что постижение собственного счастья — это и есть смысл жизни. Проверено на себе...» — говорит автор, на данный момент, проживающий в Стамбуле.» |
|
«В этот сборник вошли семь рассказов современных русских писателей, живущих в Израиле. У каждого из них свой стиль, свой герой, свой читатель, но есть у них и одна общая черта. Как пишет составитель сборника Дэвид Маркиш, «первое поколение вернувшихся сохраняет, как правило, русский язык и русскую культуру. Культуру, которая под израильским солнцем постепенно приобретает устойчивый еврейский оттенок. Библейские реминисценции, ощущение принадлежности к историческим корням связывают русских писателей, живущих в Израиле, с авторами, пишущими на иврите».» |
|
«Вниманию читателя предлагается первый англоязычный роман Владимира Набокова, написанный в 1938-1939 годах во Франции и опубликованный в 1941 году в США. Связанная с «Даром», последним русским романом писателя, темой литературного творчества, эта книга одновременно предсказывает изощренные набоковские романы-лабиринты американского периода — «Лолиту», «Бледный огонь», «Аду». На страницах книги, повествователь которой поименован лишь инициалом В., развертывается история жизни его сводного брата, покойного писателя Севастьяна Найта, представленная в воспоминаниях, устных рассказах и отрывках из Найтовых книг. Постепенно грань, отделяющая рассказчика от объекта его повествования-расследования, размывается, заставляя читателей усомниться и в личности биографа, и в смерти заглавного героя книги. Ускользающая от настойчивых поисков В., истинная жизнь Севастьяна Найта оказывается напрямую связанной с тайной его имени, с его сочинениями, с законами многоязычного словесного искусства и метафизикой Владимира Набокова. Роман публикуется в новом переводе Геннадия Барабтарло и сопровождается предисловием и обстоятельным заключительным очерком переводчика.» |
|
«Михаил Берма-Цикиновский — прозаик, поэт, драматург. С 1978 года живет и работает в Чикаго. Новые, незнакомые условия эмиграции, конфликты и трудности, разрывающие привычные отношения и привязанности, находят отражение в многочисленных рассказах, публикуемых в русскоязычных изданиях за рубежом. В первый том вошли его прозаические произведения: рассказы, роман «У времени взаймы» и «Гуси-лебеди».» |
|
В этом романе, изначально задуманном как киносценарий, происходят странные и очень интересные вещи. Но самое интересное, что в процессе чтения нас не оставляет чувство, будто описанные события нам уже известны, что они уже произошли в действительности с одним весьма известным в России семейством. Порой автор кажется безжалостным к своим героям, но он действует жестко только потому, что жалость мешает уважать равных. Поистине, это самый русский роман в нашей литературе за последние десятилетия, хотя автор его и живет ныне в Нью-Йорке. |
|
«Воскресшие боги. Леонардо да Винчи» — знаменитый роман Дмитрия Мережковского, рассказывающий о гениальном итальянском живописце, скульпторе и ученом эпохи Возрождения.» |
|
Когда расстрелянная девушка выбирается из братской могилы; когда в собственной семье ты обнаруживаешь историю оголенной страсти и преступления; когда расследование убийства в зимнем туманном городе открывает каббалистические глубины спора Света и Тьмы— тогда становится ясным, что всякая судьба достойна рассказа, если к ней обращены острый глаз и чуткий слух писателя. |
|
Истории скитаний, истории повседневности, просто истории. Взгляд по касательной или пристальный и долгий, но всегда — проницательный и точный. Простые и поразительные человеческие сюжеты, которые мы порой ухитряемся привычно не замечать. В рассказах Дины Рубиной всякая жизнь полна красок, музыки и отчетливой пульсации подлинности, всякое воспоминание оживает и дышит, всякая история остается с читателем навсегда. |
|
Русская эмигрантская литература — огромное богатство отечественной культуры XX века. В страну уже вернулось множество ярких русских книг, впервые изданных за рубежом. Но русские писатели, оторванные от родины, порою находили своего читателя в стране изгнания. И тогда это были русские книги, написанные на иностранном языке, — книги, принадлежащие двум литераторам. Таков роман русской американской писательницы Ирины Керк (Куниной). Свой личный драматический опыт эмигрантской жизни в Шанхае 1930-1940-х годов автор сумела воплотить в увлекательном повествовании, где катастрофические сдвиги мировой истории эпохи революций и глобальных войн роковым образом предопределяют сознание, страсти и, в итоге, судьбы героев романа. |
|
«Когда-то Владимир Матлин был адвокатом, исколесив в этой должности кучу советских лагерей. Потом писал сценарии для научно-популярных фильмов. Далее его биография делает резкий зигзаг: эмиграция в Америку в 1973 году, работа простым американским грузчиком и, наконец, ведущим «Голоса Америки» — более 20 лет. В Америке Владимир Матлин начал писать рассказы, которые публиковались в русскоязычной прессе США, а в последние годы и в России.» |
|
«Повесть о пустяках» — блистательный писательский опыт художника Ю.П. Анненкова (1889—1974). Место и время действия — Петербург—Петроград—Ленинград рубежа 1910-1920-х годов; главные персонажи — представители художественной и научной интеллигенции, в которых угадываются прототипические черты людей, чьи портреты составили в 1922 году альбом рисунков художника. Повесть была издана в Берлине в 1934 году. Настоящее издание — первое в России — снабжено обширными комментариями, раскрывающими реальный контекст и интертекстуальные связи повести. |
|
Все мы пленники своего детства, и чем дальше уходит оно в перспективу лет, тем сладостней нам путы памяти: захолустные дворики, блики солнца в листве винограда, таинственные блуждания по просторам помойки, воровство дынь и арбузов на окраинных бахчах… И бездумно зазубренный параграф в учебнике физики — «Модуль вектора магнитной индукции». Я помню его до сих пор. Несчастный модуль вектора торчит в моей цепкой памяти одиноким обломком. Неуютно ему там, невесело, как приблудному сироте в чужом доме… Д. Рубина. |
|
…Но вот, знаешь, в чем я уверен, что все-таки, душа бессмертна… В том смысле, что на фиг было затеваться со всем этим мирозданием, если такая изящно сработанная вещица, как человеческая душа – одноразового пользования? Это ж нерентабельно, а? Поэтому я верю, что когда-нибудь все устроится, к чертовой матери. И со мной, и с остальными… Вот верю и верю, вопреки здравому смыслу и тому, что видят мои собственные глаза… Верю и верю, чтобы со мной ни делали… Д. Рубина. |
|
«Хорошо, когда в семье любят литературу. Еще лучше, когда в семье литературу пишут. Алла Радзинская давно занимается литературным творчеством, но сборник своих произведений выпускает впервые. Ее мама, Лия Гераскина, — известный драматург и известная детская писательница, автор знаменитой книжки «В стране невыученных уроков». Первого мужа Аллы, Эдварда Радзинского, знают и читают миллионы. Сын Олег выпустил книгу рассказов под названием «Посещение». Внучка Маша пока еще не написала своей книги, но зато есть книга о ней — о маленькой девочке, об истории всей большой семьи, а также о том, как и почему автор покинула свою страну. «Я живу в Америке…» — лишь одна из частей этой истории. Последуют и другие…» |
|
Безумная карусель современной жизни огромного мегаполиса; потусторонняя организация, цель деятельности которой — выращивание фантомных «проектов» вроде неутомимого поиска затерянных в веках израильских колен; хоровод прохиндеев, идиотов, романтиков, торгашей и пророков... Страны и города, любовь и смерть, жизнь прошлая и безоглядный бег в будущее... В фокусе этой трагически смешной и уморительно грустной книги — изумленный взгляд одинокого человека на сегодняшний мир. Д. Рубина. |
|
Странная карусельность нашего бытия, когда ты – как ось, вокруг которой плывут города и страны. Но здесь есть Иерусалим — город высокий, глубокий, трехмерный, напластованный тысячелетиями город. Кстати, существует мнение, что у женщины, прожившей в Иерусалиме 20 лет, меняется состав крови. «Твоя судьба обмотана вокруг твоей шеи», — говорит одна здешняя поговорка. Д. Рубина. |
|
«Но вот один вопрос я бы ей задал. Наверное, трудно, спросил бы я, носить под сердцем ребенка от одного мужика, а обнимать другого. Наверное, трудно, спросил бы я, говорить при этом нежно: «Наш маленький...» Наверное, трудно, очень трудно улыбаться, когда мужчина бережно притрагивается к большому, драгоценному для него животу, чтобы почувствовать толчки чужого ребенка?.. А, ладно!.. Словом, в положенный день я сложил в пакет необходимые для младенца вещички, все честь по чести, и пошел в роддом. Между прочим, даже с цветами. Уж что-что, думал я, а цветы она заслужила, все-таки настрадалась, человека родила, моего — не моего, какая разница, боль одна.» |
|
«Нет, все-таки надо любить! Надо влюбляться, сходить с ума, назначать свидания, задыхаться, тряся грудью, бежать к метро! Да — возраст, да — недостаток кальция, фтора, чего там еще... у каждого своя гормональная история. Но душе-то все равно пятнадцать лет!» Д. Рубина.» |
|
Роман Дины Рубиной — новость во всех смыслах этого слова: неожиданный виртуозный кульбит «под куполом литературы», абсолютное преображение стиля писателя, его привычной интонации и круга тем. Причудливы судьбы героев романа, в «высоковольтном» сюжете переплелись любовь и преступления, талант и страсть, способная уничтожить личность или вознести к вершинам творчества. Откройте этот роман — и вас не отпустит поистине вавилонское столпотворение типов: городские безумцы и алкаши, русские дворяне, ссыльные и отбывшие срок зэки, «белые колонизаторы» и «охотники за гашишем»... |
|
Сборник известного писателя Василия Павловича Аксенова наряду с новыми текстами включает в себя фрагменты больших и малых сочинений, а также завершенные рассказы, в которых так или иначе звучит американская нота. После вынужденной эмиграции из СССР в 1980 году автор в течение 24 лет жил в США и преподавал русскую литературу и культурологию в американских университетах. В этой книге он старается показать, как американская среда (хронотоп) становится своеобразным строительным материалом при создании современных русских романов. Уклоняясь от политической полемики, он сосредоточивается на чисто художественном и метафорическом взаимодействии двух культур. |
|
